Эксплуатация отопления

Украинские позиции на фронте неподалеку от Авдеевки в нескольких километрах от руин донецкого аэропорта. Военные находятся здесь уже не первый месяц. Каждый в пересчете на злотые получает около двух тысяч в месяц (примерно 35 тысяч рублей, — прим.пер.), а их коллеги на базе, которая находится вдали от фронта, вдвое меньше. Живут солдаты в принадлежавшим шахтам зданиях, которые уцелели после бушевавших в этих местах боев.

Они не могут пойти в наступление, хотя многим этого бы очень хотелось. Приказ, однако, уже давно остается неизменным: удерживать позиции, не позволять себя спровоцировать, ждать. Они говорят, что если отступят хотя бы на метр, на столько же Восток продвинется в западном направлении, и знают, что большинство тех, кого они защищают, предпочитают не думать о войне. Украина постепенно превращается в Израиль — страну, которая ведет военные действия, но в которой одновременно продолжается нормальная жизнь.

Позиции противника расположены в нескольких сотнях метров отсюда. Там находятся российские силы, хотя в окопах сидят в основном донбассцы или наемники (по разным оценкам, их доля в этих войсках может составлять до нескольких десятков процентов). Командованием занимаются россияне, они все контролируют.

Между тем Киев не объявил Москве войны: граница открыта, курсируют автобусы, поезда. Линию фронта в сутки пересекают 30 — 40 тысяч гражданских, например, отправляясь получать украинские пенсии. Если объявить войну, Россия получит формальный повод для нападения. Киев опасается, что тогда она ударит в полную силу и заявит миру: «Мы не принимали участия в этом конфликте, но раз Украина объявила нам войну, нам придется защищаться».

Украинцам на одной только суше придется оборонять отрезок, равный по длине всей границе Польши. Они чувствуют, что попали в окружение. Богдан Костюк с «Радио Свобода» рассказывает, что запущенный некоторое время назад поезд Киев — Минск — Вильнюс — Рига ходит практически пустым: украинцы боятся, что россияне похитят их, как только они окажутся на белорусской территории.

До полномасштабного столкновения может дойти только в том случае, если Киев (что маловероятно) совершит какой-то неосторожный шаг. Провоцировать боевые действия — это самоубийство. Не только потому, что украинцы не смогут противостоять российской армии. Несколько лет назад им удалось удержать северо-западную часть Донбасса, но его юго-восточный район — это агломерация, большое скопление городов. Вести наступление на такой территории очень сложно, кроме того, могут пострадать живущие там украинские граждане.

Цена мира

Москва, судя по всему, не планирует присоединять Донбасс к России, как Крым. Кремль хочет сохранить влияния в регионе, а одновременно заставить Киев заплатить за его восстановление. Сами россияне, которые восторженно отреагировали на присоединение Крыма, не проявляют к Донбассу особенного интереса. «Мы не можем закончить эту войну, потому что цена за мир, которую назначила нам Россия, — это отказ от части нашего суверенитета, — говорит Денис Казанский — донецкий журналист, несколько лет назад переехавший в Киев. — Москва хочет получить пакет акций в компании под названием „Украина"».

Кремль, как полагает Казанский, планирует внедрить в украинское государство троянского коня. Россияне могут отдать Донбасс, но на своих условиях: Киеву придется предоставить региону максимально широкую автономию, предусматривающую в том числе право вето в сфере внешней политики. В таком случае Донбасс станет якорем, который будет удерживать Украину на востоке, не позволяя ей продолжать путь на Запад. Об интеграции с Евросоюзом или НАТО не будет уже и речи.

Некоторые комментаторы вспоминают о ситуации Кипра, который, несмотря на то что там существует очаг сепаратизма, вступил в ЕС. Эта аналогия верна лишь на первый взгляд: в 2004 году, когда Никосия присоединялась к европейскому сообществу, мы жили в другой эпохе, а покровитель ирредентистов, Турция того времени (член НАТО), — это не сегодняшняя Россия. Метод использования троянского коня не нов. Москва предлагала похожий вариант реинтеграции Молдавии и находящегося под ее контролем Приднестровья.

«Если мы примем российские условия, мы согласимся на статус колонии. Войну мы не проиграли, так что не стоит капитулировать, — говорит Казанский. — Многим кажется, что это принесет мир, но на самом деле будет наоборот: начнется политический кризис и еще более страшная война. Украинцы начнут сражаться на улицах друг с другом. То, что конфликт продолжается, это сейчас самый лучший из всех возможных вариантов».

Действительно, вероятность того, что вспыхнет новая революция, сейчас невелика, потому что нет цели, которая могла бы сплотить людей. Такой целью, единственным толчком к новому майдану, может стать желание сменить руководство страны, которое капитулирует перед Россией. Слишком много людей погибло, слишком сильно новое украинское самосознание опирается на этот фундамент, чтобы сейчас сдаваться. Киев таким образом становится заложником войны: он не может ни победить, ни признать свое поражение, раз и навсегда потеряв часть восточных земель, а высказывания, исходящие из логики «или евроинтеграция, или территориальная целостность любой ценой», звучат все чаще.

Член экспертного совета киевского Центра исследований армии, конверсии и разоружения Павел Кост объясняет, какие плюсы можно найти в утрате части Донбасса: «Их несколько. Во-первых, не стало пары миллионов избирателей, среди которых преобладали сторонники интеграции с Россией. Во-вторых, Украина извлекла экономическую выгоду: Донбасс приходилось дотировать, устаревшие заводы и шахты были нерентабельными. В-третьих, мы избавились от большого числа агентов, в этом регионе внешние влияния были очень сильны». Кост также обращает внимание, что 75% местных сотрудников Службы безопасности Украины, 80% сотрудников МВД, а также многие пограничники перешли на сторону сепаратистов.

Самый же большой плюс, пожалуй, заключается в том, что процесс формирования современной политической нации ускорился. Ведущий украинский историк Ярослав Грицак описывал, каким важным опытом стало для живущих небольшими общинами украинских крестьян попадание на фронт в 1914 году: они смогли убедиться в самобытности своего народа. Следующий семимильный шаг был сделан в окопах столетием позже. Примечательно, что сейчас на Украине приобрели огромную популярность генеалогические изыскания и поиск собственных корней.

Павел Кост отмечает что стратегических изменений на фронте не произойдет до тех пор, пока радикально не изменятся обстоятельства. «Украинские войска могли бы в течение нескольких недель занять весь Донбасс. Это было бы нелегко, так как там находятся два российских корпуса, но справиться можно, — объясняет он. — Наступление, однако, будет иметь смысл лишь в том случае, если на российско-украинской границе появятся международные миротворческие силы, которые не позволят России прислать подкрепление. Киев давно добивается размещения таких сил, но Москва на такой сценарий не соглашается».

На всех фронтах

Георгий Тука, заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц, предлагает четкий план. Во-первых, в Донбассе должны появиться «голубые каски»: они разоружат незаконные вооруженные формирования и разминируют территорию. Во-вторых, понадобится полицейская миссия, которая займется поддержанием порядка. В-третьих, регион нужно будет передать под временное международное управление, это позволит восстановить власть Киева и провести выборы. Тука говорит, что образцом должен послужить сценарий урегулирования хорвато-сербского спора за Восточную Славонию.

Но это все теория. У Киева связаны руки, и пока Москва будет оставаться сильной (то есть в обозримом будущем), ему будет сложно изменить ситуацию в свою пользу. Называть конфликт «замороженным» не поворачивается язык: в Донбассе каждый месяц гибнут десятки людей, в том числе мирных жителей. Например, в начале октября дети нашли на спортивной площадке у школы мину и бросили в нее камень. Все закончилось трагедией. И все же Донбасс начинает все больше походить на Абхазию, Приднестровье, Южную Осетию и Нагорный Карабах.

Запад между тем уделяет конфликту все меньше внимания. После весенних выборов в Европарламент срок действия европейских санкций против России могут не продлить, а хотя Крым и Донбасс продолжают оставаться под оккупацией, западные лидеры показывают, что память у них коротка: после встреч Дональда Трампа и Ангелы Меркель с Путиным дипломатический бойкот Кремля стал историей.

Запад, судя по всему, хочет не столько найти путь урегулирования конфликта, сколько как можно быстрее его завершить и, возможно, уже пытается заставить Киев пойти на уступки. Благодаря тлеющему Донбассу Россия получила очередной рычаг, позволяющий влиять на общественные настроения и политику еще в одной стране. Она методично собирает такие инструменты в регионе. Для Польши им выступают обломки самолета.

История Донбасса также учит нас, что следует быть более наблюдательным. В интернете до сих пор можно найти кадры, снятые десять лет назад во время митингов на востоке Украины. Там уже присутствовали флаги Донецкой народной республики. Увидеть их можно было и в местных маршрутках. Россияне давно были готовы к такому развитию событий, им оставалось только сложить все элементы, чтобы оно вписалось в их большой сценарий.

Война в Донбассе — лишь один из многих фронтов российско-украинской войны, возможно, уже даже не самый важный. Это гибридный конфликт: он разворачивается в разных сферах, и поэтому люди, привыкшие видеть операции с участием артиллерии и авиации, не могут оценить его масштаб. Между тем война идет на религиозном фронте (Украинская православная церковь отделяется от российской), на информационном («Би-би-си» и другие СМИ называют ситуацию «украинским конфликтом», а российская и украинская сторона по очереди редактируют статьи в Википедии), на энергетическом («Северный поток —2» серьезно ослабит безопасность Украины, ведь чем меньше объем транзита газа, тем меньше у мира причин отстаивать ее интересы), а также на ускользающем обычно от внимания польском фронте, где Россия старается настроить друг против друга поляков и украинцев. Есть еще много сфер, в которых разворачивается эта война, а она, в свою очередь, выступает одним из элементов противостояния Москвы и Запада, борющихся за сферы влияния.

Военное положение

В марте 2019 года украинцев ждут президентские выборы, а осенью — парламентские (первые после революционного 2014 года). Россияне наверняка захотят повлиять на их исход. Павел Кост прогнозирует, что одним из инструментов станет Донбасс. «Я уверен, что россияне спровоцируют локальную эскалацию конфликта. Линия фронта немного передвинется, а украинская армия понесет большие потери. Цель состоит в том, чтобы привести украинское общество в смятение, показать, что власти не контролируют ситуацию», — указывает он.

Что будет, если осенью или зимой произойдет эскалация конфликта? Порошенко может ввести военное положение, не объявляя никому войны. «Если так случится, у него появится возможность отменить выборы на части территории или во всей стране. Тогда он останется президентом, пока действует военное положение. Такое развитие событий, однако, маловероятно. Порошенко при всех своих минусах все же не диктатор. Это не Янукович», — говорит Кост.

Многое продолжает зависеть от самих россиян. Дестабилизируя ситуацию в Донбассе, они укрепляют очередной из своих многочисленных плацдармов (Калининградская область, Белоруссия, Приднестровье, Крым, Донбасс, многочисленные точки на Кавказе, площадки на Ближнем Востоке и так далее). Если отметить эти пункты на карте и соединить, получится линия, делящая регион на две части. От того, чем закончится российско-украинский конфликт, зависит, в какую сторону она передвинется. Польше, одной из двух стран, соседствующих с обеими сторонами этого конфликта, в особенности следует держать это в уме.